Ход анализа.

Бет начинает первую встречу с описания своих домашних обязанностей, очень подробного, во всех деталях, чтобы описать всю ту заботу, которой она окружила своих домашних. Она говорит, что это форма проявления любви, - например, для каждого на завтрак приготовить злеб с маслом и кофе с молоком, чтобы по утрам они не теряли время. Одежда всегда постирана и выглажена, в доме чистота и проядок, еда вкусна и полезна - все это, по словам пациентки, ее способ передавать свои чувства.

Она может себе позволить оплачивать услуги домработници или горничной, однако отказывается от этого, "потому что никто другой не знает, что и как они любят". Ее одержимость чистотой такова, что отправляется спать последней, чтобы на полированном полу в холле не осталось следов обуви. Она говорит, что продолжает делать все это, несмотря на боли, - наилучший способ показать свою любовь семье любой ценой.

Отношения с мужем холодные и отстраненные. Ей очень больно, потому что он не понимает такую форму чувств и настаивает на частой сексуальной близости, даже если она больна или устала. Отношения выглядят формальными: муж развлекается с друзьями, а жена готовит и заботится о етях. Дети стали ее заложниками и оправданием для того, чтобы избегать общения с мужем. Она заметила, что парастезия и жжение в коленях и руках появляются, когда ее младшая дочь уходит из дома. В эти моменты она чувствует себя более одинокой.

В анализе она начала сопоставлять свою чрезмерную нагрузку с механизмом защиты от страха быть отвергнутой. Она осознала, что заваливает себя работой, чтобы заглушить чувство утраты и одиночества. Однако она никогда не жаловалась и не спорила, чтобы никому не досаждать. Ее исходной установкой было подчинение и скромность. Она никогда никому не перечит, даже если уверена в своей правоте. Конфликты ее ужасают, их удается избегать, затыкая себе рот. Действительно, можно заметить постоянное сокращение мышц в оральной области, поджатые губы. (блок на выражение здоровой агрессии, в т.ч. сексуальности. Аналогия губы и половые губы, сфинктеры и сдерживание, контроль).

Мы стали больше говорить о конфликтах и возмущении, насчет которого она вначале не задумывалась. Однако время от времени пациентка замолкала, говоря, что ей больше нечего сказать. Постепенно мы поняли, что этот мутизм скрывал ее страх вызывать у меня раздражение своими жалобами и показаться мне "неблагодарной". Таким образом, установился негативный материнский перенос, и пациентка постепенно стала понимать, что ведет себя так, словно я ее подавляющая и критикующая мать, которая, действительно, не стала бы терпеть "нытье и жалобы".

Негативный материнский комплекс создал ригидную личностную структуру с ослабленным и расщепленным эго. Ее желания всегда считались "мелочью" и были так задавлены, что оказались недоступными самой пациентке. Высвобождение чувств порой сопровождалось усилением боли. Как будто каждая подавленная эмоция была связана с сокращенной мышцей, и по пытка экспрессии грозила наказанием (так наказывала ее мать). Пациентка постепенно обнаружила глубокую печаль о своих отложенных жеаниях, чьем место заняло чувство долга (гарантировавшее, что ее будут принимать), и в течение большого количества сессий много плакала.

Бет начала осознавать, что ее мазохистическая и депрессивная структура вынуждала ее все время жертвовать собой ради других до такой степени, чтобы даже одеваться в старые перешитые вещи, что абсолютно не соответствовало ее уровню достатка, зато защищало от "риска подвергнуться критике за расточительство".

С другой стороны, отказ от сдерживания своих вновь обретенных желаний - задача непростая. И просто двинуться дальше, с горечью и сожалениями о не сбывшемся, - это, тоже не лучший вариант.

Пациентка стала вспоминать, как в детстве любила музыку и танцы, как отказала себе в этих удовольствиях, потому что чувствовала себя неловкой и нескладной. Как будто все, в чем была ее жизнь и гибкость, оказалось связанным, закованным в цепи и ограничено жесткими и ограниченными движениями. Болезнь лишь притормозила ее самопожертвование, усилившись в последние годы.

До той поры она слепо повиновалась всем просьбам извне. Ее альтруизм превратился в одержимость, и если выполнить задачу было невозможно, ее охватывало чувство невыносимой тревоги. Позднее она осознала, что ее тело защищало ее от дальнейшего злоупотребления, потому что она сама отказывать не умела.

Еще одно ее сновидение:

Я сажусь на мотоцикл. Раскладываю заднюю часть, и оттуда выдвигается крышка, на которой сидят женщина и девочка. Я стартую на высокой скорости. На пути огромное количество досок и брусьев. Есть только один узкий кривой проезд, по нему я иеду. Я сотавляю этих двух женщин. Сажусь в машину, за рулем мужчина. Он въезжает на очень крутой склон по темному грунту. Он заезжает слишком высоко и падает, но дорога дальше иет нормальная. Черная машина поднимается в горку и на полпути закипает. Она чуть не загорается. ( 25-ая сессия)

Ассоциации: Мотоцикл представляется клиентке проворным и маневренным средством передвижения, но она никогда на нем не ездила. Две женщины напоминают ее саму и ее мать. Мужчина неизвестен, а крутой подъем в горку похож на образ предыдущего сна. Черная машина напоминеает старую машину отца, которая была у него в 1950-е году.

Интерпретация: Можно заметить, что анализ высвободил огромное количество энергии (запертой в материнском комплексе), представленной образом подвижного и гибкого средства - мотоцикла. Однако когда она покидает двух женщин и ее везет мужчина, она пытается ехать вверх и происходит падение. Становится понятно, что когда контроль берет в свои руки ее маскулинная часть, она принуждает пациентку держаться стоической установки, которая ведет ее к несчастью.

Пациентка вспоминала, что мать обращала на нее внимание, только когда она плохо выполняла свои домашние обязанности, а отношения с отцом в основном сводились к ее учебным и домашним достижениям. Она отчаянно хотела, чтобы он ее любил, а он ценил "беспристрастных", "расчетливых" и "безэмоциональных" женщин. В этом она увидела отцовское подавление ее феминности, и эта тема ясно видна в следующем сновидении:

В коленях оказалось какое-то "несчастье" и некоторая "болезненность". Она свела колени и потом раздвинула их - это навело ее на мысль, что это защитное движение против вторжения, сексуального вторжения со стороны мужа. Здесь на первый план вышла ее ненависть к мужу, смешанная с тошнотой и отвращением, - чувства, которых она раньше не осознавала.

Ей вспомнились бесчисленные случай, когда она плохо себя чувствовала или обижалась на мужа, но все равно соглашалась на близость, "потому что это мой супружеский долг" и некоторая "гарантия того, что он не будет заглядываться на других женщин".

Постепенно стало понятно, что отвердевание этих суставов было хащитным механизмом против движений, навязанных помимо ее воли. На самом еле артрит в ее колене был защитой, которая была направлена на противостояние насилию, и, в то же время, наилучшим способом выражения ее Самости в суловиях конфликта между желанием власти (удерживать мужа) и эросом (ненависть к мужу). Запрет на движение защищал пациентку от ее еще большего зла, то есть продолжения полных ненависти отношений.

На следующую сессию она приносит такой сон:

Я вижу дерево, покрытое листьями, но совершенно иссохшее на поверхности. Я цепляюсь за сочный вьющийся побег, чтобы достать два желтых плода на верхушке дерева. Отец моей подруги бурно приветствует меня, одаривая меня любвоью.

Ассоциации: "Я сама , какой мир видит меня, - это дерево. Сухое и безжизненное. Но внутри у меня есть соки, и я могу выносить плод, хоть пока их и трудно достать". "Я завидую подруге, у которой есть отец, который всегда с ней вместе и полон чувств."

Интерпретация: Пациентка начинает осознавать разобщенность между тем, как она выражает себя, и ее внутренним миром. Она с удивлением понимает, что в ней есть "соки", то есть ее собственная творческая жизнь. В то же время, можно сказать, произошло улучшение в отцовском комплексе, теперь он проявляется в позитивном полюсе.

На 57-й сессии, во время активного воображения, я прошу пациентку сконцентрироваться на теле и суставах в том месте, которое больше всего привлекает внимание. Пациентка направляет внимание на свои атрофированные пальцы. Она практически не может их разогнуть, такую боль причиняет ей каждое движение. В этот момент возвращается ощущение наручников на запястьях, и она чувствует, что чтобы избавиться от них, нужно воспользоваться пальцами. Ни муж, ни отец ей не помогут. Она должна будет проделать это сама. Я вижу, что пациентка начинает с большим усилием двигать пальцами правой руки, словно открывая висячий замок на левом запястье. Потом она повторяет то же левой рукой. Ее движения очень медленны и явно причиняют ей боль. В конце она улыбается. Она знает, что все еще не свободна и должна снова и снова повторять эти движения, и она делает это дома время от времени по несколько раз каждый день.

Бет возвращается для встречи 1 раз в месяц в течение года и сообщает, что с мужем у нее продолжаются битвы, а сама она обрела новую соцальную позицию. Нашла работу продавщицы в магазине и стала иначе одеваться. Теперь она выглядит гораздо более живой и веселой. Она гвоорит, что может "маневрировать" своим мужем и делает то, что доставляет ей удовольствие. Хотя ревматоидный артрит не покинул ее полностью, она больше не чувствует боли, и воспаление в руках воникает, только если она устала или перегружена.

Она понимает, что болезнь может вернуться, если она свернет с "пути к своей Самости", если перестанет "слушать себя" и начнет "слушаться других".

Центральный символ процесса.

Мы видим, что ревматоидный артрит из символа превратился в знак, который давал ей подсказки, когда она переходила пределы и утрачивала равновесие. Всего проведено 79 сессий по 50 минут в течение 2 лет. Некоторые особенности этой пациентки перекликаются с встречающимися в литературе описаниями пациентов с ревматоидным артритом. Ее личность обладает чертами ригидности, уступчивости, гиперактивности и самопожертвованиям.

По словам пациентки, триггерным фактором стресса было одиночество, которое усугубил отъезд ее младшей дочери. Тем не менее, как можно заметить, фрустрация и тревога возникали и до того, как дочь покинула дом, и задолго до этого события возникали дисфункиональные признаки.

Артрит как символ здесь связан с родительскими комплексами. Ее уступчивость и подчиненное поведение были механизмами, которые защищали ее от возможного отвержения, а ложный альтруизм защищал от тревоги о том, что ее любят.

Болезнь не давала двигаться, а также положила конец ее защитной, обсессивной и услужливой гиперактивности. С одной стороны, подавление желаний порождало чувство превосходства, а с другой стороны, оно вызывало сильную печаль и обиду, которые накапливались в суставах.

С помощью этого ограничения подвижности организм протестовал против того, чтобы свернуть с пути нормального развития. Сгустки печали собирались по всему телу, сообщая о необходимости трансформации. Парадоксальным образом эта болезнь спасала ее от худшего зла - продолжения жизни без желаний, без связей со своей Самостью. Можно заметить, что воспаленные суставы указали нам на "воспаленную психику", молчаливый протест против постоянного насилия над ее сущностью.

Скованность движений, с новой точки зрения стала скованностью в ее психике, а с другой стороны это был символ, с помощью которого пациентка смогла восстановить контроль над своим процессом и позволить "сокам снова свободно течь".