В коленях оказалось какое-то "несчастье" и некоторая "болезненность". Она свела колени и потом раздвинула их - это навело ее на мысль, что это защитное движение против вторжения, сексуального вторжения со стороны мужа. Здесь на первый план вышла ее ненависть к мужу, смешанная с тошнотой и отвращением, - чувства, которых она раньше не осознавала.

Ей вспомнились бесчисленные случай, когда она плохо себя чувствовала или обижалась на мужа, но все равно соглашалась на близость, "потому что это мой супружеский долг" и некоторая "гарантия того, что он не будет заглядываться на других женщин".

Постепенно стало понятно, что отвердевание этих суставов было хащитным механизмом против движений, навязанных помимо ее воли. На самом еле артрит в ее колене был защитой, которая была направлена на противостояние насилию, и, в то же время, наилучшим способом выражения ее Самости в суловиях конфликта между желанием власти (удерживать мужа) и эросом (ненависть к мужу). Запрет на движение защищал пациентку от ее еще большего зла, то есть продолжения полных ненависти отношений.

На следующую сессию она приносит такой сон:

Я вижу дерево, покрытое листьями, но совершенно иссохшее на поверхности. Я цепляюсь за сочный вьющийся побег, чтобы достать два желтых плода на верхушке дерева. Отец моей подруги бурно приветствует меня, одаривая меня любвоью.

Ассоциации: "Я сама , какой мир видит меня, - это дерево. Сухое и безжизненное. Но внутри у меня есть соки, и я могу выносить плод, хоть пока их и трудно достать". "Я завидую подруге, у которой есть отец, который всегда с ней вместе и полон чувств."

Интерпретация: Пациентка начинает осознавать разобщенность между тем, как она выражает себя, и ее внутренним миром. Она с удивлением понимает, что в ней есть "соки", то есть ее собственная творческая жизнь. В то же время, можно сказать, произошло улучшение в отцовском комплексе, теперь он проявляется в позитивном полюсе.

На 57-й сессии, во время активного воображения, я прошу пациентку сконцентрироваться на теле и суставах в том месте, которое больше всего привлекает внимание. Пациентка направляет внимание на свои атрофированные пальцы. Она практически не может их разогнуть, такую боль причиняет ей каждое движение. В этот момент возвращается ощущение наручников на запястьях, и она чувствует, что чтобы избавиться от них, нужно воспользоваться пальцами. Ни муж, ни отец ей не помогут. Она должна будет проделать это сама. Я вижу, что пациентка начинает с большим усилием двигать пальцами правой руки, словно открывая висячий замок на левом запястье. Потом она повторяет то же левой рукой. Ее движения очень медленны и явно причиняют ей боль. В конце она улыбается. Она знает, что все еще не свободна и должна снова и снова повторять эти движения, и она делает это дома время от времени по несколько раз каждый день.

Бет возвращается для встречи 1 раз в месяц в течение года и сообщает, что с мужем у нее продолжаются битвы, а сама она обрела новую соцальную позицию. Нашла работу продавщицы в магазине и стала иначе одеваться. Теперь она выглядит гораздо более живой и веселой. Она гвоорит, что может "маневрировать" своим мужем и делает то, что доставляет ей удовольствие. Хотя ревматоидный артрит не покинул ее полностью, она больше не чувствует боли, и воспаление в руках воникает, только если она устала или перегружена.

Она понимает, что болезнь может вернуться, если она свернет с "пути к своей Самости", если перестанет "слушать себя" и начнет "слушаться других".

Центральный символ процесса.

Мы видим, что ревматоидный артрит из символа превратился в знак, который давал ей подсказки, когда она переходила пределы и утрачивала равновесие. Всего проведено 79 сессий по 50 минут в течение 2 лет. Некоторые особенности этой пациентки перекликаются с встречающимися в литературе описаниями пациентов с ревматоидным артритом. Ее личность обладает чертами ригидности, уступчивости, гиперактивности и самопожертвованиям.

По словам пациентки, триггерным фактором стресса было одиночество, которое усугубил отъезд ее младшей дочери. Тем не менее, как можно заметить, фрустрация и тревога возникали и до того, как дочь покинула дом, и задолго до этого события возникали дисфункиональные признаки.

Артрит как символ здесь связан с родительскими комплексами. Ее уступчивость и подчиненное поведение были механизмами, которые защищали ее от возможного отвержения, а ложный альтруизм защищал от тревоги о том, что ее любят.

Болезнь не давала двигаться, а также положила конец ее защитной, обсессивной и услужливой гиперактивности. С одной стороны, подавление желаний порождало чувство превосходства, а с другой стороны, оно вызывало сильную печаль и обиду, которые накапливались в суставах.

С помощью этого ограничения подвижности организм протестовал против того, чтобы свернуть с пути нормального развития. Сгустки печали собирались по всему телу, сообщая о необходимости трансформации. Парадоксальным образом эта болезнь спасала ее от худшего зла - продолжения жизни без желаний, без связей со своей Самостью. Можно заметить, что воспаленные суставы указали нам на "воспаленную психику", молчаливый протест против постоянного насилия над ее сущностью.

Скованность движений, с новой точки зрения стала скованностью в ее психике, а с другой стороны это был символ, с помощью которого пациентка смогла восстановить контроль над своим процессом и позволить "сокам снова свободно течь".